ЭКСКЛЮЗИВ МУЗ-ТВ: Интервью с Петром Ильичом Чайковским

С прошедшим днём рождения, Пётр Ильич! Творческих успехов вам и здоровья богатырского! 

Спасибо, судари мои, тронут. Очень тронут. 

Беседу о жизненном пути вашем логично было бы начать с первых шагов. Давайте поговорим о детстве. Говорят, что гувернантка ваша, француженка Фанни Дюрбах, называла вас «стеклянным ребенком». Хотелось бы узнать, отчего?

Было такое. И тогда, и сейчас слабость моя и сила одновременно в том, что я чересчур впечатлителен, любой пустяк может меня задеть. Подобен стеклянной вазе. Оттого милая воспитательница наша и назвала меня так. 

Были ли вы учеником прилежным, или, напротив, учеба вгоняла вас в скуку?

Нет, отчего же, учиться я любил. Любимыми предметами моими были история и литература.

Нам известно, что отец ваш и матушка прочили вам славу на ниве юридической. Так ли это?

Сие есть правда. Родители мои в 1850 году определили мне поступать в приготовительный класс Императорского училища правоведения в Санкт-Петербурге. По окончании училища я был удостоен чина девятого класса (титулярный советник) и поступил на службу в I отделение департамента Министерства юстиции, где вёл в основном дела крестьянские. И потому служба оставляла мне достаточно времени, чтобы посещать оперный театр, практиковаться в музыке и итальянской словесности.

В 23 года вы окончательно поставили точку на карьере юриста. Что подтолкнуло вас к столь серьезному поступку?

Я понял, что время не стоит на месте, и решил сосредоточиться на творчестве. Стихи я сочинял ещё в отрочестве, музыкой тоже увлекся рано. Учительницей музыки у меня была бывшая крепостная наша, Мария Пальчикова. На слух подбирал я пьесы и романсы, которые играли у нас дома. Учеба в Императорском училище не стала препятствием для дальнейших занятий, а службу в Министерстве юстиции у меня получилось совмещать с учебой в консерватории. В сентябре 1861 года я поступил в Музыкальные классы Русского музыкального общества (РМО), которые через год были преобразованы в Санкт-Петербургскую консерваторию. Там я стал одним из первых студентов по классу композиции. Вскоре совмещать стало сложно, и я решил выбирать – право или музыка. Выбрал музыку, и надеюсь, не пожалею о своем поступке в будущем.

Как отнесся к вашему выбору отец ваш, Илья Петрович?

Не могу без умиления вспоминать о том, как отнесся он к моему бегству из Министерства Юстиции в Консерваторию. Хотя ему было больно, что я не исполнил тех надежд, которые он возлагал на мою служебную карьеру, хотя он не мог не огорчиться, видя, что я добровольно бедствую, ради того, чтоб сделаться музыкантом, но никогда, ни единым словом не дал мне почувствовать, что недоволен мной. А только с теплым участием осведомлялся о моих намерениях и планах и ободрял всячески. Каково бы мне было, если б судьба мне дала в отцы тиранического самодура, какими она наделила многих музыкантов?

Отрадно слышать, дай Бог здоровья и долгих лет вашему батюшке. А чем же отмечены были консерваторские годы ваши?

Кроме бедности? (смеется). Что ж, были и успехи – увертюра «Гроза» по произведению Александра Островского, например. А дипломной работой моей стала кантата «К радости» на русскоязычный перевод одноимённой оды Фридриха Шиллера. Ну и окончил я курс Петербургской консерватории с большой серебряной медалью (в те годы это была высшая награда).

Совѣт Консерваторіи симъ свидѣтельствует, что сынъ Инженеръ-Генералъ-Маіора, Надворный Совѣтникъ Петръ Ильичъ Чайковскій, Православнаго вѣроисповѣданія, 29-ти лѣтъ, окончилъ въ Консерваторіи въ Декабрѣ месяцѣ 1865 года полный курсъ музыкальнаго образованія и на испытаніях оказалъ слѣдующіе успѣхи: въ главныхъ предметахъ: теоріи композиціи и инструментовкѣ — отличные, игрѣ на органѣ — хорошіе; во второстепенныхъ предметахъ: игрѣ на фортепіано — весьма хорошіе и дирижированіи — удовлетворительные. Вслѣдствіе того, и на основаніи § 19 Высочайше утвержденнаго Устава Консерваторіи, Петръ Чайковскій Совѣтомъ Консерваторіи удостоенъ званія СВОБОДНАГО ХУДОЖНИКА и утвержденъ въ ономъ Президентомъ Русскаго Музыкальнаго Общества 31-го Декабря 1865 года, со всѣми присвоенными сему званію правами и преимуществами: во вниманіе же къ отличнымъ способностямъ Петръ Чайковскій награжденъ серебряною медалью. 

Как и у героини новой синемы с иностранным названием «Нереалити», в жизни вашей наступил момент, когда решено было покорить Москву. Расскажите о московском периоде подробнее, пожалуйста.

Формально я ещё числился на государевой службе государевой: в мае 1866 года получил чин надворного советника, а уже в 1867 году официально ушёл в отставку. Но по протекции директора Консерватории Николая Рубинштейна был устроен профессором свободного сочинения в Московских классах Российского Музыкального Общества. С московским периодом связаны у меня прекрасные воспоминания о работе музыкальным критиком в газете «Русские ведомости», откуда командировали меня на музыкальные фестивали за рубеж. В одной из поездок посчастливилось мне услышать знаменитую «Кармен», кою потом выучил я наизусть.

Не «Кармен» единой… В прошлую субботу ездили мы в оперу, где давали вашего «Евгения Онегина». Восторг, чистейший восторг!  

Благодарю покорнейше за лестный отзыв. В создание его вложено было много сил и времени. Пусть моя опера несценична, пусть в ней мало действия, но я всегда был влюблен в образ Татьяны, я был очарован стихами Пушкина и писал на них музыку потому, потому что меня к этому тянуло. Я совершенно погрузился в сочинение. Если верить газетам, опера «шумит» и в России, и в Европе. Критики и добрые друзья мои теперь наперебой требуют что-то не менее значимое, и также по произведениям Александра Сергеевича. Скажу по секрету, или, как модно нынче говорить, эксклюзивно для МУЗ-ТВ – мысли такие есть. Маленькая подсказка (подмигивает) – главного героя произведения зовут Герман.

А как обстоят дела с балетом? Премьера «Лебединого озера» в Большом театре особого успеха не имела... 

Я мало смыслю в хореографии, но сейчас просто уверен, что неудача связана именно с этой частью! Московская императорская труппа не справилась, в планах моих поставить «Лебединое озеро» в Мариинке. 

Даже не сомневаемся, что всё получится в лучшем виде. И в последнем вопросе по традиции хотим узнать – «что день грядущий нам готовит?» Чем порадуете почтеннейшую публику в ближайшее время?

Что ж, тут секретов нет. Работать, работать и работать. Есть желание снова обратиться к балету. Недавно перечитывал сказки Гофмана, и взволновала меня тема Рождества. Яркие образы Гофмана и музыки требуют яркой, а светлый праздник споспешествует скорейшему созданию балета. Название ему будет – «Щелкунчик».

Что ж, с радостью и большой охотою пожелаем, чтобы все планы ваши воплотились в жизнь! Спасибо и нижайший поклон вам, Пётр Ильич, за превосходное интервью!